Я имею в виду книгу Артура М. Шлезингера-мл. (Arthur M. Schlesinger, Jr.) «Имперское президентство» («The Imperial Presidency»), изданную полвека назад, в 1973 году. Сегодня, на фоне господствующего нарратива американской «прогрессивной общественности» о войне в Украине, эта книга выглядит почти диссидентской. Да и в начале 1970-х она смотрелась весьма радикально. После выхода книги Шлезингер вёл жизнь профессора в Университете Нью-Йорка (CUNY). В 2003-м выступил против решения администрации Дж. Буша-мл. о вторжении в Ирак.
Уже ко времени написания книги в Вашингтоне в полной мере оформилась такая практика принятия решений, которую Шлезингер называет «имперским президентством». А он знал систему изнутри, потому что работал в администрации президента Джона Кеннеди. Система «имперского президентства» предполагает, что президент-имперец и его администрация отдают приоритет в политике не насущным внутренним проблемам страны, а своему положению в мире, глобальному лидерству. Такой перекос положил начало политике глобализма, точнее, мессианского глобализма. К началу 1970-х, - пишет Шлезингер, - американский президент стал абсолютным монархом/царём в вопросах войны и мира.
Рассматривая эволюцию президентской власти в США на обширном историческом материале, автор книги не отрицает, а поддерживает идею сильного президентства, но президентства в рамках Конституции, которую завещали отцы-основатели США, т.е. воевать в случае угрозы национальной безопасности страны. При этом Шлезингер высоко оценивал политику США как во время Второй мировой войны, так и после неё, а именно план Маршалла, создание НАТО для предотвращения сталинизации Западной Европы, а также политику сдерживания, которую США начали проводить в отношении Советского Союза. Вместе с тем уже тогда эта политика, по его словам, подпала под гипноз кризиса, стала путать политические и военные угрозы, терять чувство меры. (с.164). Новой политической целью президентства стало cохранить некоммунистические государства, т.н. Свободный мир от коммунистического влияния или завоевания. «Вашингтон назначил себя спасителем и взял на себя ответственность за мировой порядок», что как раз и предполагало не только политические, но и военные цели. А это уже требовало огромных расходов на вооружение и содержание армии. Во время войны в Корее под ружьём в США находилось уже 3,6 млн человек.
В годы президентства Эйзенхауэра США ещё больше расширили свои международные обязательства, выйдя далеко за пределы исторических интересов в Западной Европе и западного полушария, создав сеть союзов из почти 50 государств, включая отдалённые уголки планеты. Шлезингер называет этот процесс «пактоманией» 1950-х (с.165), которая, по сути, сделала отправку военных в другие страны личным делом Президента США. Особую роль в укреплении «имперского президентства» он отводит созданию ЦРУ (CIA) в 1947 году. Шлезингер отмечает, что при Эйзенхауэре ЦРУ стало основным инструментом интервенции США в другие страны. Приводятся данные о том, что уже тогда ЦРУ способствовало свершению переворотов в Иране (1953) и Гватемале (1954), не смогли сделать этого в Индонезии (1958), помогли установить правительства в Египте (1954) и Лаосе (1959), организовали экспедицию кубинских беженцев против режима Кастро (1960-1961) и т.д. Постепенно ЦРУ, как отмечается в книге, превратилось в ведомство, которое действовало вне какого-либо контроля Конгресса.
Это был новый для США подход к мировым делам, который Шлезингер называет словом, сегодня не требующим перевода, - OBSESSION (с.167), навязчивой идеей вмешиваться стремительно и в одностороннем порядке в дела других стран. Такие действия обосновывались необходимостью «демократического выживания в мире агрессивного тоталитаризма». Однако, как отмечает Шлезингер, если Карибский кризис октября 1962-го действительно был угрозой национальной безопасности США, то этого нельзя было сказать о войне во Вьетнаме, который находился на другом краю света. Но эта война дала возможность США, хотя и дорогой ценой, расширить своё влияние во всей Юго-Восточной Азии. После Вьетнама в Америке была создана уже профессиональная армия, отряды которой легко перебрасывались в различные регионы планеты, включая Африку. Параллельно, без ведома Конгресса, шло и размещение ядерного оружия – только в Европе ко времени написания книги было сосредоточено 7.000 ядерных боеголовок.
С усилением «имперского президентства» шло снижение роли Конгресса во внешнеполитических делах. Зато увеличивалось значение несменяемой вашингтонской бюрократии, которая сегодня именуется термином deep state. Теряла свою независимость и ранее свободная пресса. Шлезингер называет The Washington Post and the New York Times ярыми защитниками «имперского президентства» и проводниками его линии.
Специальная глава книги посвящена системе секретности в США, которая расширялась вместе с усилением «имперского президентства». Уже в начале 1970-х можно говорить о настоящей атмосфере секретности, окутывавшей политическую и военную деятельность президента США и его администрации. Следствием секретности неизбежно стала и «власть лжи» (с.356), и практика т.н. утечек из властных американских структур, и публикации в прессе со ссылкой на анонимные источники. В качестве одной из иллюстраций Шлезингер приводит ошеломляющие для 1969-1970 годов данные о 3.600 воздушных налётах бомбардировщиков B-52 на Камбоджу в течение 14 месяцев, о которых американцы не знали ничего.
Неудивительно поэтому, что, если раньше они верили своему правительству «на слово», то после таких событий началось размывание этой веры, распространение conspiracy theories, а затем и т.н. fake news.
После выхода книги Артура Шлезингера-мл., с рождением движения неоконсерватизма (неоконов), «имперское президентство» приобрело второе дыхание. Идею такого президентства поддерживают теперь представители не только Демократической, но и Республиканской партии.
Однако сегодня «имперское президентство» переживает экзистенциальный кризис. Существенный урон ему был нанесён провалами американской имперской политики на Ближнем Востоке, в Северной Африке и особенно в Афганистане. Как изменится президентство в США после войны в Украине, утратит ли оно свою имперскость, займётся ли, наконец, реальными внутренними проблемами, покажет время. Но очевидно одно: мир ждут драматические события.
Особенность американской демократии, и в этом ее главное отличие от европейской, что политический истеблишмент принимает решение без опоры на общественное мнение. Я писал Вам как-то об этом со ссылкой на авторитетное мнение. Но я хочу сказать о другом - с учетом, что чувствую себя персонажем советского анекдота, герой которого тоже может выйти на Красную площадь, чтобы заклеймить американский империализм.
ОтветитьУдалитьИрина Владимировна, когда мы рассуждаем о современных политиках словно о гоголевских персонажах - с каким мнением мы боремся?
Я тут вспомнил дискуссию, которую спровоцировал Александр Исаевич к 90-летию Февральской революции. Он тогда писал, что 100-летняя дуэль общества и трона привела к полному обрушению государственности, и в будущем "власть должна продрогнуть в жестокости" чтобы не допустить повторения. Неудивительно, что после такого поощрения памятник писателю в центре столицы открывал президент лично. Так вот, в хоре возражений автору "Гулага", правда это было сказано как характеристика Временному правительству, прозвучало пронзительное, что в "драматические времена" мы оказываемся с теми политиками, какие есть.
Так что как всегда - рассуждая о политиках мы больше говорим про самих себя
:)
От нашей с Вами позиции сегодня не зависит ничего. А вот понять происходящее, а не стать жертвой пропаганды как с той, так и с другой стороны – занятие вполне достойное для свободного человека. На мой взгляд, вина тех экспертов, которые ведут бесконечные разговоры о слабости российского режима и о его скором поражении, безусловна. Трагедия Украины и на их совести тоже.
УдалитьСвободный человек никогда не скажет "от меня ничего не зависит" - это в качестве междометья. А что касается "экспертов", большинство из них просто продлевает в будущее складывающуюся тенденцию. На Нью-Йоркской бирже есть, кажется, "индекс аналитиков", смысл которого в том, что 90% их ошибаются именно по указанной причине.
УдалитьНа чьей совести трагедия Украины?
Видите ли, я склонен рассматривать происходящее как переход гражданской войны из холодной фазы в горячую. Простите, если выгляжу как китаец, мыслящий столетиями, но "эксперты", обслуживающие складывающийся тренд, еще не родились, когда она началась. А началась она простым фактом существования большевизма. Напомню, на чем я всегда настаиваю, коли мы рассуждаем о политике и политиках. Большевизм, и Вы мало где встретите такое определение, это криминальное течение в политике. Меня всегда не устраивало, когда ставят в центр внимания сталинизм в то время, когда он часть более широкого понятия, поэтому продолжаю настаивать.
Кстати об определениях. Я покопался в первоисточниках, ища, кто первым употребил термин "великодержавный шовинизм". Источник настолько неожиданный, что скажу, только если попросите.
:)
Гм... о том, что ноу хау сталинизма - это криминальный подход к политике, писал нпрмр Абдурахман Авторханов
ОтветитьУдалитьО том же писал Фельштинский в своих исторических исследованиях