Историки-ревизионисты Арч Гетти, Юрий Жуков и другие

На портале Lenta.ru появилась беседа с американским историком-ревизионистом Арч Гетти, который наряду с другими своими коллегами сыграл огромную роль в наступлении так называемой объективистской историографии как на Западе, так и в академической среде в России. Их объективизм заключался в том, что они отказались от тоталитарного подхода к советской действительности, отбросив его как пережиток «холодной войны», и сфокусировали своё внимание на изучении не политической истории, не власти, а социальной истории. Воспитанные в условиях западной демократии и открытого общества, они с этими мерками подошли и к России. В результате оказались в ситуации несоответствия – внутри российского смыслового контекста, но с европейским менталитетом.

Получив в конце 1980-х – начале 1990-х гг. практически неограниченный доступ к советским архивным документам (они также активно участвовали вместе с российскими коллегами в составлении многочисленных сборников документов по истории сталинского периода), они поверили тому, что в них написано, а потому попали в плен интерпретаций документов, следуя за их духом и буквой. В результате в своих исследованиях они парадоксальным образом оказываются на стороне сталинской власти. Они пишут о слабости сталинской власти, о демократии (без кавычек) в 1937 году, о массах, «давивших» на власть, об испуганном Сталине, вынужденном отвечать репрессиями на хаос, беспорядок, преступность и т.д.

В 1998 году в журнале «Отечественная история» (№ 5. С. 107-121) была опубликована моя статья «Современные западные историки о сталинской России 30-х гг. (Критика «ревизионистского» подхода)» (на англ.яз.: Contemporary Western Historians on Stalin's Russia in the 1930s (A Critique of the “Revisionist” Approach) in Russian Studies in History. Fall 2001.Vol. 40. No. 2. P. 65-90). За эту статью я подверглась жёсткой обструкции со стороны как российских, так и западных историков. В ней подробно обосновывалось, почему западные историки-ревизионисты добровольно и, даже не осознавая этого, оказались на сталинских смысловых нарах. Вот один из моих аргументов: «организация нормальной социальной жизни (на которую обращают своё внимание эти историки) никогда не была в числе тех задач, которые занимали Сталина. Приоритетными для него всегда были, во-первых, укрепление своей власти, во-вторых, создание военной промышленности, которая давала ему возможность диктовать свои условия и на международной арене. На решение именно этих задач сталинская власть направляла все имеющиеся средства. Что же касается жизни миллионов людей, то сталинская власть дала право распоряжаться ею местному начальству, которое состояло из назначенцев разного уровня. Требуя от них беспрекословного исполнения своих директив, она давала им взамен право на произвол. Иным способом выполнить директивы вышестоящей власти в тех условиях было практически невозможно. Это обстоятельство и ввело в заблуждение западных историков, сделавших из многочисленных фактов произвола на местах вывод о том, что местное руководство не слушало и не выполняло распоряжений вышестоящей власти или даже противостояло ей». И, конечно, Сталин в таких условиях не выглядел всемогущим.

К тому же Арч Гетти – зачинатель идеи о либерализме Сталина, которая была подхвачена и развита сотрудником Института российской истории РАН Юрием Жуковым. Кстати, Арч Гетти в названном интервью уважительно относится к этому историку и «с большим удовольствием читал его работы». Широкую известность получила книга последнего «Иной Сталин», впервые изданная в 2003 году 10-тысячным тиражом (научные монографии тогда выходили, как правило, в 300-500 экземплярах). Книге предшествовала публикация беседы Жукова с журналистом Александром Сабовым в нескольких номерах «Комсомольской правды» в ноябре 2002 года под названием «Жупел Сталина», продолженная в марте 2003 года на страницах «Литературной газеты».

Суть «открытия» Жукова состояла в том, что вслед за Арч Гетти он увидел в действиях Сталина по подготовке Конституции 1936 года намерение провести первые выборы в Верховный Совет СССР в декабре 1937-го как альтернативные, состязательные и таким образом нарушить партийную монополию на власть. Представляя Сталина либералом, Жуков утверждал, будто бы этой затее воспрепятствовали местные партийные секретари, боявшиеся утратить в результате таких выборов своё положение и поэтому выступившие инициаторами Большого террора. Сталин перехватил их инициативу, однако задуманный план либерализации советской политической системы осуществить не сумел. В ответ на публикации Жукова я подготовила статью «1937: выборы как мистификация, террор как реальность» и опубликовала ее в 2003 году в журнале «Вопросы истории» (№ 10. С. 19-37). На основании директив Центра, которые рассылались на места в виде шифротелеграмм серии "Г" за подписями секретаря ЦК Сталина, секретаря Центральной избирательной комиссии Г.М. Маленкова и заведующего отделом партийной пропаганды и агитации ЦК А.И. Стецкого, я восстановила действительную, а не придуманную роль Сталина как в проведении избирательной кампании, так и в организации террора. Я показала отсутствие в архивном деле записки первого секретаря Западно-Сибирского крайкома ВКП(б) Роберта Эйхе, на основании которой Жуков провозгласил его главным инициатором Большого террора. Более того, выразила сомнение в самой возможности подобного шага со стороны Эйхе, который был одним из самых верных сторонников Сталина. Моя статья о нём «Роберт Эйхе» также опубликована в журнале «Вопросы истории» (2001. №1. С.70-88).

По мнению Гетти, «объективная трактовка истории невозможна». Он считает, что нельзя полагаться «на информацию, почерпнутую из мемуаров эмигрантов», оказавшихся за пределами СССР после Второй мировой войны. (Имеется в виду прежде всего Гарвардский проект и публиковавшиеся в издательстве Чехова в Нью-Йорке воспоминания о Гулаге). По его мнению, эти люди «не могли быть объективны». Гетти известен своим избирательным подходом к мемуарам о сталинском времени. С одной стороны, он не доверяет свидетельствам жертв режима, но с готовностью принимает на веру сведения, которые подтверждают официальную версию событий. Так произошло у него, в частности, с воспоминаниями А. Светланина «Дальневосточный заговор» (Франкфурт-на-Майне: Посев, 1953), в которых говорилось о том, что Тухачевский, Гамарник и др. действительно готовили антисталинский военный заговор. Впоследствии оказалось, что эти воспоминания являются подделкой НКВД.

Как я отмечала в конце своей статьи о западных историках-ревизионистах, «надеяться на адекватное понимание российской истории западными специалистами было бы слишком смело, но их скатывание к апологии сталинизма все же удивительно ещё и потому, что в сталинские «сети» попали историки, не связанные никакой идеологией и не отягощённые грузом идеологического наследства…Вместе с тем их опыт изучения советской действительности не только заставляет задуматься над многими поставленными ими проблемами социальной истории, но и предупреждает, что одного знания архивных документов ещё недостаточно для того, чтобы понять и тем более объяснить историю сталинской России».

P.S. Мой подход к изучению истории сталинского периода изложен в статье «Понимание сталинской эпохи и позиция историка» // Вопросы истории. 2002. № 10. С. 3-18.

P.P.S. Так называемый российский ревизионизм, под которым имеются в виду авторы многочисленных апологетических книг о Сталине, никакого отношения к ревизионизму западных историков не имеет.