Памяти Ричарда Пайпса-3. О книге Шона Макмикина

Сегодня Пайпсу исполнилось бы 95 лет. Его уход сопровождался шквалом негативных отзывов о нём как об историке со стороны представителей левой американской профессуры, построивших свою карьеру на отказе от тоталитарного подхода к российской истории, на изучении не политической, а социальной истории и истории повседневности. В отличие от Пайпса, которого они обвиняли не только в ненависти к Советскому Союзу и коммунизму, но и в прокурорском подходе к истории, их подход к событиям 1917-го года и далее советской истории сделал их не только апологетами якобы подлинно народной революции во главе с Лениным, но и привёл к апологии сталинизма. Все годы своей активной творческой деятельности Пайпс противостоял этому мейнстриму в американской/западной советологии. Примечательно, что одна из лучших статей о нём на английском языке называется «Диссидент» (Marshall Poe, “The Dissident”, Azure, Spring 2008). 

Тем более отрадно сознавать, что историографическое направление, которое представлял Пайпс, не умерло вместе с ним, а получает достойное продолжение. Примером его является книга молодого (по сравнению с Пайпсом, так совсем юного!) американского историка Шона Макмикина, 1974 года рождения. Его книга называется «Русская революция: Новая история». (Sean McMeekin “The Russian Revolution: A New History,” New York, 2017). Не знаю, успел ли увидеть её Пайпс, но, если успел, уверена, что он остался бы доволен. Отраден уже сам факт, что автор, хотя и выпускник либеральнейшего университета в Беркли, – не социалист и не поклонник Берни Сандерса – явления, очень популярного в сегодняшней молодой Америке. 

Прежде всего, автора следует похвалить за отчаянную амбициозность – не каждый историк готов взяться за обобщающий очерк по истории события, историография которого не просто насчитывает 100 лет, а в буквальном смысле необъятна. И эта историография сама по себе представляет мировое явление, ибо труды по истории Русской революции написаны и на Западе, и на Востоке, и в Советском Союзе, и в постсоветской России. При всём этом Макмикину удалось не только осуществить задуманное, но и написать читабельную книгу (в отличие, к примеру, от двух недавно появившихся томов Стивена Коткина о Сталине). Это значит, что его книга не просто хорошо написана, но и адресована самому широкому читателю. В ней всего 352 страницы чистого текста без приложений. К тому же она очень личностна. Буквально на каждой странице виден сам автор, не бесстрастный наблюдатель-исследователь, а человек, эмоционально вовлечённый в описываемые им события столетней давности, будто он сам был их непосредственным свидетелем или даже участником. 

А почему «новая история»? Не потому, что в ней представлены какие-то особенно новые исторические факты, переворачивающие наше знание и понимание. Уточняются лишь детали, как, например, о положении российских войск на фронте по рассекреченным отчётам военных цензоров или о «проплаченности» большевистских агитаторов по свидетельству сотрудницы Красного Креста Шеляховской. Одним словом, практически всё за 100 лет уже стало известно. Даже о немецких деньгах Ленина. То, что Ленин соглашался на услуги (проезд через Германию) и готов был брать деньги у всех, в том числе и у представителей немецкого командования (Макмикин придерживается точки зрения о сумме в 50 млн. марок, что по сегодняшнему курсу составляет 1 миллиард), «чтобы взять власть», является открытием лишь для неофитов, которые только начинают своё знакомство с историей Русской революции. (Здесь беседа с автором на радио «Свобода» о «деньгах Ленина»). 

А «новая» потому, что возвращает нас к тому направлению, которое представлял Пайпс, знаменуя таким образом отход от многочисленных трудов т.н. историков-ревизионистов, чья интерпретация господствовала с 1960-х годов. Автор представляет Русскую революцию не как «народную революцию» (сторонникам такого взгляда предлагаю обратиться к трёхтомной «Истории Великого Октября» советского историка Минца, чью концепцию, по сути, воплощали и американские историки со своими рассуждениями о подлинно народной революции). Для него это цепь трагических событий, которая привела страну, находившуюся в пятёрке самых  развитых стран мира, к катастрофе 1917 года. Автор – безусловно на стороне царя-реформатора Александра II и за поступательное, спокойное развитие России. Он – категорический противник российского проклятия – революционеров, практиковавших террор как тактику революционной борьбы, революционеров, которые в результате и убили царя-реформатора 1 марта 1881 года. Он – безусловно на стороне таких государственных деятелей России, как Витте и Столыпин. На последнего было совершено несколько покушений, в августе 2006 года пострадали дети Столыпина, а в сентябре 1911-го погиб он сам. Только в 1905 году террористами-революционерами было убито 3.600 царских чиновников, а к 1907-му это число выросло до 4.500. 

Автор  – категорический противник и российских либералов-империалистов, сторонников панславизма, видевших миссию России в защите и объединении славян. Эти либералы-империалисты в результате и склонили царя Николая II к вступлению в войну с Германией. Автор рядом с министром внутренних дел П.Н. Дурново и Григорием Распутиным, которые не только предвидели, но и предупреждали о трагических последствиях этого вступления. Он резко осуждает министров и членов Государственной думы октябристов Родзянко и Гучкова, кадета Милюкова, генерала Алексеева и др., которые использовали каждую слабость царя во время войны, раскачивая ситуацию в России тем, что акцентировали внимание на недостатках, и особенно тем, что разжигали обвинения его в потворстве предательской «клике, группирующейся вокруг царицы», немки по происхождению. Эти обвинения к январю 1917-го превратились в настоящую шпиономанию, или, по словам автора, «антигерманскую паранойю в столице». При этом автор не закрывает глаза на слабость царя Николая II, на некомпетентность его правительства, особенно в начале 1917-го, но убеждён, что cамодержавная власть всё-таки лучше соответствовала той реальной российской военной и стратегической ситуации, чем либеральная и союзническая истерия. К тому же, несмотря на определённые трудности, которые чрезмерно преувеличивались, российские солдаты «были накормлены и одеты» лучше, чем солдаты германской армии, и не было никаких толп голодающих в столице. Охранка фиксировала в основном слухи о готовящихся заговорах против царя. Российские либералы, атаковавшие  правительство своими обвинениями в коррупции, надеясь якобы таким образом улучшить шансы на победу в войне, в реальности были озабочены лишь «увеличением своей власти и влияния». Хотя, как справедливо замечает автор, им бы стоило «больше задуматься над последствиями». Для историка автор необычно эмоционален в описании той трагической цепи событий в Петрограде в конце  февраля – начале марта 1917-го, которая в итоге привела к отречению царя, падению самодержавия и установлению двоевластия в виде Временного комитета Государственной думы (затем Временного правительства) и Петроградского Совета, выпустившего печально известный Приказ № 1, который дал старт волнениям в Петроградском военном гарнизоне и массовому самосуду над офицерами. Такому стечению обстоятельств способствовала и необычно тёплая погода в столице – 7 градусов тепла по Цельсию. 

Отречение царя стало судьбоносным событием в российской истории, которое произошло в самый разгар мировой войны, когда 7 млн. человек находились на фронте, растянутом от Балтийского моря до Чёрного. Особенно сильные эмоции и не без основания вызывает у автора председатель Временного правительства социалист – революционер Александр Керенский, сменивший на этому посту кадета Георгия Львова после июльского кризиса 1917-го. Во-первых, Керенский не дал хода суду над большевиками не только за устроенный ими в столице военный путч 3 – 4 июля, но и за измену, хотя к этому времени комиссия полковника Никитина собрала достаточные свидетельства сотрудничества большевиков с немецким командованием. Уже планировался арест 28 ведущих большевиков в Петрограде 7 июля и публичный суд, который мог не только покончить с ними, но и принципиально изменить весь политический ландшафт того времени. Автор абсолютно прав в том, что «Ленину везло с его врагами». Во-вторых, из-за своих амбиций Керенский похоронил и последний шанс спасти Россию, который представлял генерал Корнилов. Военная диктатура (при участии того же Керенского) могла предотвратить и Октябрьский переворот, и сползание страны в гражданскую войну. Тем более, что Корнилов, как правильно указывает автор, воплощал лучшее в российской дореволюционной армии. Но нет, 36-летний социалист Керенский предпочёл союз с большевиками вместо союза с Корниловым. При описании этих событий автор не смог удержаться от вопроса-восклицания «О чём только Керенский думал?». К этому следует добавить: и дожил с таким сознанием до 89 лет. (Здесь его интервью 1964 года). 

Подавление т.н. Корниловского мятежа открыло дорогу хаосу/смуте, и к концу октября 1917-го года власть в Петрограде уже, по сути, «валялась под ногами». Её «нужно было просто подобрать», что Ленин и сделал. А для усмирения страны, а точнее, её завоевания большевиками установил «диктатуру пролетариата». Это усмирение/завоевание обошлось России в 25 млн. человеческих жизней, в 18 раз больше, чем Россия потеряла за годы Первой мировой войны с 1914-го по 1917–й, когда погибло от 1,3 до 1, 4 млн. человек. Той самой «империалистической» войны, против которой отчаянно агитировали Ленин и большевики на фронтах, призывая не только к поражению своего правительства, но и к превращению империалистической войны в войну гражданскую. Политический шаг, невиданный ранее в мировой истории. 

В последней главе «Большевики у власти», которая занимает в книге всего 70 страниц (для сравнения: в книге Пайпса «Russia under the Bolshevik regime» 608 страниц), Шон Макмикин даёт краткий очерк истории «военного коммунизма», борьбы красных и белых, возникновения коммунистического Интернационала, крестьянских восстаний и отступления в виде нэпа в марте 1921-го, разграбления церквей для пополнения пустующей казны и заканчивает Рапалльским договором с Германией 1922 года. Этот договор, как правильно отмечает автор, не только легитимизировал большевистскую Россию на международной арене, но и прервал её изоляцию. Наступила эра международного коммунизма...