Сталинские акценты

К столетию создания ВЧК – ОГПУ – НКВД – МГБ – КГБ – ФСБ, в преддверии праздника чекистов, известного сегодня как день работника органов безопасности, директор ФСБ Александр Бортников дал развёрнутое интервью «Российской газете». Интервью называется «ФСБ расставляет акценты». И эти акценты – сталинские. Они расставлены не только в отношении истории сталинской эпохи, но и всей советской и постсоветской истории органов госбезопасности. И эта история в интервью Бортникова предстаёт как непрерывный процесс модернизации органов, направленный на защиту Государства, а вернее, верховной власти в Кремле.

Сталинские массовые репрессии у него прямо связываются с периодом «так называемой ежовщины» и прямо оцениваются как «перегибы в работе ОГПУ - НКВД на местах». Бортников выступил гораздо более откровенно, чем Путин как сегодня, так и 30 октября, открывая «Стену скорби», которая, по сути, тоже стала всего лишь знаком признания ПЕРЕГИБОВ в репрессиях 1930-х годов.  По словам Бортникова, «конкретные исполнители преступных деяний среди чекистов поименно известны, большая часть из них понесла заслуженное наказание после смещения и расстрела Ежова. Над ними также состоялся суд истории: в периоды массовой реабилитации 1950-х и конца 1980-х годов приговоры по их делам были признаны окончательными и не подлежащими пересмотру». Далее прямо, по Сталину, что «массовые политические репрессии закончились после принятия постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР "Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия" от 17 ноября 1938 года. Назначенный на пост наркома внутренних дел Л. Берия восстановил ГУГБ НКВД и провел кадровые "чистки", изгнав карьеристов предыдущих призывов. Повысились требования к качеству следственной работы, что способствовало кратному сокращению приговоров к высшей мере наказания». 

Что касается численности репрессированных, то Бортников ссылается «на справку МВД СССР от 1954 года о количестве осужденных за контрреволюционные и иные особо опасные государственные преступления, в том числе за бандитизм и военный шпионаж, в 1921 - 1953 гг. - 4 060 306 человек. Из них к высшей мере наказания приговорены 642 980, к ссылке и высылке - 765 180. Об этом говорят архивные материалы. Все другие цифры являются дискуссионными». Это именно те цифры (давно было понятно с чьей подачи), которые было поручено ввести в историографию покойному историку Виктору Земскову и которые на ура были приняты не только российским, но и международным сообществом историков. (см. мою статью «Сколько человек в день убивало сталинское государство в годы Большого террора?»).

Весь процесс строительства сталинского «социализма» тоже представлен по «Краткому курсу истории ВКП(б)», а именно: «Угроза надвигающейся войны требовала от советского государства концентрации всех ресурсов и предельного напряжения сил, скорейшего проведения индустриализации и коллективизации». И, конечно, проблема 22 июня 1941 года заключается только в том, что «добываемые данные о конкретном дне нападения на СССР были противоречивы. Ряд источников не вызывал доверия И. Сталина, поскольку в предыдущие годы поступавшие от них сведения либо не всегда находили своего подтверждения, либо сильно запаздывали. При этом надо помнить, что советское руководство всерьез опасалось удара со стороны Великобритании и США. Особенно после "Мюнхенского сговора" и добытой нашей разведкой информации о совместном намерении Франции и Великобритании в 1940 году атаковать нефтедобывающую инфраструктуру СССР. Ситуацию усугубляла активная дезинформационная кампания Германии, стремившейся убедить Москву в том, что военная активность на советской границе призвана дезориентировать Великобританию, против которой якобы и готовилась агрессия».

Симпатии Бортникова явно на стороне своего предшественника – Лаврентии Берии и прежде всего из-за его роли в «атомном проекте»: «Разведданные о ведущихся в фашистской Германии, Великобритании и США разработках атомного оружия поступали в Москву на протяжении всей войны. Старт советской ядерной программы был дан в 1942 году, хотя разработки в этой сфере велись с 1930-х годов. В августе 1945 года был создан Спецкомитет при Государственном комитете обороны для организации ускоренных работ по созданию атомного боезаряда ("Проблема № 1"), во главе с Наркомом внутренних дел Л. Берией... С марта 1946 года к задействованным в реализации "атомного проекта" институтам и лабораториям прикреплялись уполномоченные из числа опытных контрразведчиков...Так при активном содействии органов безопасности ковался советский "ядерный щит"». Этот «щит» и сегодня служит надёжной защитой обитателям Кремля.

Безусловной инновацией нынешних органов госбезопасности, которой гордится Бортников, является их открытое (не только тайное, которое было всегда) сотрудничество с т.н. гражданским обществом. 10 лет действует «Общественный совет при ФСБ России», в состав которого входят «представители экспертного и предпринимательского сообщества, деятели науки, культуры и искусства». Выпускается журнал «ФСБ: за и против», в котором публикуются материалы об органах, которые, по словам Бортникова, помогают «аудитории объективно взглянуть на различные страницы истории отечественных спецслужб и аргументированно противостоять попыткам их дискредитации, вносят серьезный вклад в противодействие фальсификации истории России». В переводе с языка Бортникова «объективно» означает, что проводят в жизнь сведения и интерпретацию документов органов госбезопасности без всякого их критического анализа и осмысления. А по ним выходит, что в 1920-е годы действовало широкое контрреволюционно-террористическое подполье, у сторонников Троцкого существовали планы по смещению или даже ликвидации Сталина и его соратников, а также связи с иностранными спецслужбами, в 1944  году «Смерш» предотвратил покушение на Сталина и т.п. Ну и, конечно, документы спецслужб «свидетельствуют» о том, что США намеревались использовать против СССР атомное оружие, а НАТО развязать агрессию, которая «должна была начаться бомбардировками 100 советских городов с использованием 300 ядерных боезарядов». Эта ангажированная органами информация тиражируется сегодня не только многочисленными историками спецслужб, но и российскими СМИ как истина в последней инстанции. 

Интервью Бортникова подтвердило и давно понятный факт, что современная Россия находится под «плотным колпаком» ФСБ. На языке органов это называется общегосударственной системой противодействия терроризму и экстремизму. Как и в советское время, система трудится в закрытом режиме, предоставляя населению лишь сухие цифры типа того, что «за последние 5 лет за преступления, связанные с терроризмом и экстремизмом, осуждены более 9,5 тысячи человек».

При таких цифрах общественность обычно восклицает «мало»! Какие сравнения могут быть со сталинским временем! И при этом упорно закрывает глаза на то, что сегодня российское общество и без массовых репрессий лояльно относится к верховной власти, что сегодня достаточно лишь время от времени репрессировать т.н. экстремистов и террористов, чтобы поддерживать в обществе необходимый тонус. Этот продвинутый сталинизм информационной эпохи не боится свободы слова, потому что прекрасно овладел различными способами её девальвации. Этот сталинизм уверен в своей силе и в том, что его дело будет передано новой смене, которая «обеспечит непрерывность процесса совершенствования деятельности» органов. Уже сегодня в системе ФСБ России действуют 2 академии, 11 институтов и кадетский корпус, обучение ведётся по 70 направлениям и специальностям. Понятно, что Бортников и силы, которые он представляет, «в высшей степени заинтересованы в том, чтобы патриотически ориентированная молодежь пополнила ряды слушателей» этих ведомственных вузов и впоследствии «посвятила свою жизнь делу обеспечения безопасности нашей Родины». (Читай: сохранения нынешней власти – И.П.). А вот в обществе нет ни одной сколько-нибудь организованной силы, которая могла бы этому противостоять...