В споре о власти-2

С переназначением Владимира Путина на должность президента вновь актуализировался вопрос о власти в России, который я разбирала в статье 10-летней давности. «Так в чем же всё-таки дело, – писала я. – В личности, по Пионтковскому, или в восстановлении монархического ритуала, по Белковскому? Или все-таки в "мобилизующей структуре", которая в статье Пионтковского звучит как метафора, а должна бы стать отправной точкой дискуссии?»

Прошло 10 лет.

Станислав Белковский повторяет то же самое: «В России существует абсолютная монархия. Де-факто. Воспроизводство этой власти – это монархический ритуал».

А в Нью-Йорке весь день 16 марта конференция PutinCon на все лады обсуждала Путина, буквально следуя  точке зрения Пионтковского, что «вся политическая конструкция современной России оказалась подвешенной на ниточке путинского мифа». А при такой постановке вопрос об инфраструктуре, а следовательно, о характере этой власти продолжает оставаться в тени. Модные теории авторитарных и гибридных режимов в отношении российской действительности только затуманивают вопрос. Если бы объяснение механизма российской власти стало достоянием широкой общественности, возможно, и её восприятие с самого начала было бы иным: исторические аналогии слишком бросаются в глаза. А они, конечно, не прибавляют оптимизма – гораздо спокойнее обманываться, чем смотреть в историческое зеркало.
А в этом зеркале отражается именно сталинская политическая конструкция. Это не только президент Путин со своим окружением/двором. Это Администрация президента, действующая по правилам Секретариата ЦК, спуская указания Госдуме, Совету Федерации, Центризбиркому, ФСБ, Генпрокуратуре и всем другим ведомствам, губернаторам, а также партиям и движениям, общественным и религиозным объединениям, средствам массовой информации и т.п. Это возрождение назначения губернаторов. Это возрождение тайной инфраструктуры власти со всеохватывающей секретностью. Это реанимация невидимой армии негласных сотрудников КГБ/ФСБ, ряды которой пополняются за счет современной молодежи, готовой служить режиму. Видимая часть этой армии – созданные под эгидой Кремля партии и общественные организации, многочисленные фонды и центры, обслуживающие власть. Невидимая – представители спецслужб во всех учреждениях и на всех предприятиях, включая бизнес-структуры. Это неформальное Политбюро (не предусмотренное Конституцией, как и при Сталине).
За время путинского правления сталинский механизм властвования был не просто восстановлен, но и модернизирован, а конспирация достигла такой степени, которой мог бы позавидовать и Сталин. При нём, по крайней мере, был известен официальный состав Политбюро, хотя о том, кто входил в неформальную группу лиц, принимавших важнейшие решения, и тогда можно было лишь догадываться.

Статью 2008 года я закончила словами: «Сегодня, как и в 1930-е, народ оказался в заложниках у власти. Правда, на этот раз добровольно. Массовые репрессии не понадобились. Тогда Сталин тайно готовил и провоцировал новую мировую войну, надеясь распространить свою власть за пределы Советского Союза. Какие испытания готовит народу нынешняя власть, можно предполагать, только понимая, как она действует». По прошествии 10 лет многое прояснилось и с ответом на этот вопрос.