За антифашизм выдаётся неосталинизм

Школьник из Нового Уренгоя, выступивший в Бундестаге с коротким сочувственным рассказом о судьбе рядового немецкого солдата, умершего в советском плену, явно не предполагал, что станет героем дня и объектом доноса в ФСБ и прокуратуру.

Между тем, в шквале возмущения, которым были переполнены российский сегмент интернета и ток-шоу на телевизионных каналах, проявились не просто обычные историческое невежество, нетерпимость и агрессия. Проявились редкая сплочённость и единодушие. В чём? В неприятии оправдания нацизма, которое увидели российские граждане в выступлении школьника? Нет, это был бы слишком простой ответ. Этот шквал «праведного» народного гнева стал яркой демонстрацией народного сталинизма.

Стало предельно ясно, что в России теперь любые критические высказывания о сталинизме, особенно в контексте Второй мировой войны, становятся небезопасными. Напомню, в 2014 году Госдума уже приняла закон об уголовной ответственности за публичное оправдание нацизма, за которым последовала статья в УК (354.1) «Реабилитация нацизма». Однако некоторые энтузиасты пошли дальше. Кинорежиссёр Шахназаров, постоянный участник ток-шоу у Владимира Соловьёва, «отлил в граните» мысль о том, что «антисоветизм, антикоммунизм – это прямая дорогая к нацизму». Сказать «антисталинизм» после открытия Путиным «Стены скорби» 30 октября он, видимо, не решился, потому что это было бы чересчур откровенно.  

В этом народном гневе отчётливо проявились плоды не только ресталинизации, идущей в России с середины 1990-х, но и другой спецоперации Кремля, которую я называю «борьбой с угрозой нацизма».

Не секрет, что с приходом во власть Владимира Путина Кремль взял за основу «сборки» российского народа Победу во Второй мировой войне, а во внешней политике, в первую очередь в отношениях с бывшими советскими республиками, решения Нюрнбергского трибунала по борьбе с нацизмом. За прошедшие 18 лет на удивление быстро удалось внедрить в сознание населения не только чувство обречённости быть государственным народом, полностью зависимым от верховной власти, но и ощущение безальтернативности своей исторической судьбы. Господствующим стало представление, что Россия окружена врагами, а потому должна сплотиться вокруг верховной власти и утверждать в мире свой статус великой державы.

Последовательно возвеличивая великодержавие и государственный национализм, власть в то же время блокировала сколько-нибудь разумное обсуждение темы гражданского национализма. Для того, чтобы не допустить пробуждение русского национального самосознания, она и разработала настоящую спецоперацию под прикрытием «борьбы с угрозой нацизма», пугая общество распадом страны и неконтролируемым ростом русского фашизма/нацизма. Она дезориентировала общественное мнение тем, что намеренно идентифицировала не только всплески этнического национализма, но и робкие зачатки гражданского национализма в стране с фашизмом/нацизмом, внедрив таким образом в общественное сознание существование серьёзной угрозы нацизма. Для этой цели власть не гнушалась поддерживать в качестве пугала откровенно фашистские группировки и акции. Под предлогом борьбы с ними в Уголовный Кодекс была внесена 282-я статья, изначально предполагавшая самое широкое её толкование. При поддержке спецслужб проходили акции ДПНИ, «русские марши», которые тоже способствовали внедрению в массовое сознание идеи об опасности любых проявлений национализма. При этом верховная власть воспринималась как единственная надежная гарантия защиты от появления русского фашизма/нацизма.

Однако эта спецоперация позволила Кремлю решить и ряд других принципиальных задач:

- «Борьба с угрозой нацизма» стала ответом на формирование национального самосознания в бывших союзных республиках, ныне ставших суверенными государствами, прежде всего в Украине и республиках Прибалтики — Эстонии, Латвии и Литве. На этот «фронт» с самого начала были брошены Александр Дюков, Владимир Симиндей и другие псевдоисторики специально созданного фонда «Историческая память» и им предоставлен самый широкий доступ к материалам центрального архива ФСБ. Цель их сочинений, названия которых говорят сами за себя (см. указанный сайт), — разжигание розни между силами национального возрождения этих стран и просоветскими/пророссийскими силами. В них проводится просталинская версия как начала Второй мировой войны, так и послевоенного устройства союзных республик бывшего СССР и стран Восточной Европы. В рассмотрении самых сложных сюжетов для исторического самосознания народов этих стран сотрудники фонда «Историческая память» крайне агрессивно пропагандировали точку зрения советских/российских спецслужб, следуя букве и духу документов НКВД/МГБ того времени. Так, именно с подачи историков этого фонда стал раскручиваться такой болезненный сюжет для истории украинского и польского народов, как «Волынская резня». (Забытый геноцид: «Волынская резня» 1943–1944 годов: сборник документов и исследований. Составитель А.Р. Дюков. М.: Алексей Яковлев, 2008. 144 стр.).

- «Борьба с угрозой нацизма» — это ответ на незаконченную и поверхностную десталинизацию конца 1980-х — начала 1990-х годов, внедрение в массовое сознание клише, что Сталин лучше Гитлера и что никакое сравнение сталинизма с нацизмом недопустимо. Это ответ на поиски правды о Второй мировой войне, в том числе и о настоящих виновниках ее развязывания. Это ответ не только на книги Виктора Суворова и других авторов, но и на публикацию в конце 1980-х — начале 1990-х ряда принципиальных документов о кануне войны из российских архивов. Эти документы неопровержимо свидетельствуют, что Сталин и Гитлер несут равную ответственность за развязывание Второй мировой войны, причем главным провокатором этой войны был Сталин, стремившийся к развязыванию войны в Европе в надежде на «расширение социалистического фронта силой оружия». «Борьба с угрозой нацизма» — это закрепление сталинской версии начала войны. Принятый Госдумой закон об уголовной ответственности за публичное оправдание нацизма не просто запрещает, а делает уголовно наказуемыми любые независимые исследования по истории Второй мировой войны. Все эти годы официальные пропагандисты также неустанно апеллируют к решениям Нюрнбергского трибунала, стремясь таким образом навсегда закрыть вопрос об их тенденциозности, обусловленной обстоятельствами того времени, когда судьями и обвинителями на процессе были представители не нейтральных государств, а стран-победителей — Советского Союза, Великобритании, США и Франции.

- Спецоперация Кремля «борьба с угрозой нацизма» не ограничивается Россией и странами ближнего зарубежья. Она стала идеальной формой не только продвижения сталинской интерпретации Второй мировой войны в мире, но и формой расширения российского влияния на международной арене. Таким образом российская власть успешно приватизировала роль главного мирового борца с этой надуманной угрозой. Она не устаёт поучать западный мир и упрекать его в попустительстве нацизму не только в бывших союзных республиках СССР – Литве, Латвии, Эстонии, Украине, но и в самих западных странах. С этой целью действует прокремлевская организация «Мир без нацизма», в которую входят уже около 140 организаций из 30 стран мира. Сегодня очевидно, насколько успешно Кремлю и его «информационным войскам» удалось навязать мировой общественности сам дискурс спецоперации по «борьбе с угрозой нацизма». О «фашистской хунте» в Украине и о необходимости борьбы с фашизмом постоянно твердят прокремлёвские средства массовой информации не только в самой России, но и на Западе.

Под влиянием этого дискурса оказались и противники российского режима: чрезвычайно популярны сравнения президента Путина с Гитлером, российской пропаганды – с геббельсовской, а самого режима с фашизмом. В результате объяснение происходящего обесценивается до уровня звонкой риторики, а действительный смысл затуманивается. К тому же такие сравнения вселяют ложную надежду на скорый крах путинского режима по аналогии с крахом нацизма.

Наблюдая за российской реакцией на выступление школьника в немецком Бундестаге, трудно представить, что каких-то 30 лет назад страна двигалась в ином направлении. Так, в фильме «Железное поле», снятом в 1986 году, в Волгограде встречаются два ветерана – советский и немецкий. И хотя примирения достичь не удалось, и бывший офицер армии Паулюса умирает от инфаркта прямо на месте былого сражения, в фильме делалась попытка поставить общечеловеческое над идеологическим. Сегодня такие попытки  расцениваются как «ядовитые семена». (Алексей Пушков, российский государственный деятель)