К 90-летию поездки Сталина в Сибирь

Эта поездка, продолжавшаяся с 14 января по 6 февраля 1928 года, интересна не только своей уникальностью, потому что после неё Сталин в народ больше не выезжал и с ним не общался. А тогда он побывал не только в Новосибирске, но и на Алтае, в Красноярске и в Омске. Поездка ознаменовала исторический перелом в развитии страны. Именно в Сибири был запущен грабёж деревни и опробован механизм ликвидации кулачества как класса, ставший необходимым этапом коллективизации и концом нэпа.

Этот грабёж был поддержан не только местными партийными работниками, но и крестьянской беднотой, а затем распространён на всю страну. Долгое время поездка оставалась одной из тайн советской истории. Сегодня о ней уже не только немало написано историками, но и все основные документы опубликованы. У меня на эту тему есть статья «Поездка Сталина в Сибирь. Почему в Сибирь?», опубликованная в журнале «ЭКО» в 1995 году (№ 2.). Здесь же я предлагаю читателю газетный вариант, написанный к 70-летию поездки. Статья имела подзаголовок «исторические уроки для размышления». Уже тогда, 20 лет назад, был ясен набиравший силу в верхах тренд великодержавия,  а в обществе – тоски по сильной власти.

Cегодняшняя ситуация, особенно в случае ухудшения экономической ситуации в стране, а также в связи с угрозой замораживания пресловутого триллиона долларов на американских счетах, позволяет прямо поставить вопрос: а возможно ли повторение сталинского опыта 1928 года в новых условиях? Предположим, Государственная Дума принимает закон о высоком налоге на роскошь, а впридачу аналог 107-й статьи Уголовного Кодекса, позволяющий силовым органам в случае неуплаты/саботажа его богатыми россиянами конфисковывать у них нажитый капитал? Особенность кампании 1928 года состояла в том, что она проводилась при опоре на бедноту, которой на льготных условиях передавались 25% конфискованного у кулаков хлеба. Таким образом в действие включался психологический комплекс грабежа, в основе которого было традиционное для России отсутствие чувства частной собственности, а следовательно, уважения к чужому, сознания его неприкосновенности. Вряд ли кто будет отрицать, что этот психологический комплекс легко включится и сегодня, особенно если малоимущим слоям российского населения пообещать 25%-ное повышение зарплаты. Во-первых, за годы, прошедшие с начала приватизации, в общественном сознании крепко-накрепко закрепилась идея её незаконности, нечестности и даже преступности. Во-вторых, не было сделано ничего, чтобы исправить или как-то сгладить ситуацию. Она оказалась буквально замороженной. И, наконец, не предпринято никаких усилий, чтобы законодательно закрепить право частной собственности. За это не боролись ни сами бизнесмены, ни оппозиционно настроенные граждане. Никто не выходил на улицу с требованием отделения собственности от власти, на протестных митингах никто не выступал в защиту права частной собственности и определения условий её передачи по наследству. Никто, по сути, не хотел понимать, что именно этот шаг мог прервать дурную повторяемость российской истории. Наоборот, все эти годы т.н. борьба с коррупцией со стороны противников путинского режима объективно готовила почву именно для такого поворота событий. Нечто подобное происходило в 1920-е годы в Сибири, когда проявления т.н. красного бандитизма против кулаков подготовили почву для того, чтобы Сталин начал наступление на кулака именно с сибирской деревни.

Как ни крути, несмотря на огромные внешние различия, сущностно современная российская ситуация мало чем отличается от ситуации 1928 года. Достаточно лишь сигнала «сверху» как для силовиков, так и для «мобилизации ярости масс». И кампания против современных кулаков/богатых россиян, объявленных саботажниками и коррупционерами, будет с энтузиазмом поддержана. И казна пополнится. И военная промышленность ещё больше расцветёт. И режим получит второе дыхание.