11.07.2008
Американский ученый Ричард Пайпс,
которому сегодня исполняется 85 лет, - самый известный историк России из ныне
живущих. Можно соглашаться или не соглашаться с его взглядами, но нельзя не
признать, что именно его будут помнить потомки, в то время как других (увы!)
смоет волна Истории. И не потому что Пайпс написал больше книг, чем другие, и
почти все они, переведенные на множество языков, широко известны в мире. А
потому что идеи, которые он отстаивал на протяжении десятилетий, подтвердила
сама История. А это встречается не так уж часто.
С самой первой книги
"Образование Советского Союза: коммунизм и национализм", изданной в
1954 году, он последовательно проводил мысль о нелегитимности коммунистической
власти, об искусственности Советского Союза как унитарного государственного
образования, созданного путем принуждения и насилия, о том, что его ждет та же
судьба, что и Российскую империю в 1917-м. Так и произошло – в 1991 году СССР
распался, а вместо него появилось 15 новых государств, в том числе и Россия.
Крах СССР вознес Пайпса на
вершину его карьеры, сделав мировой знаменитостью в полном смысле этого слова.
Газеты разных стран наперебой печатали интервью с ним, не говоря уже о приглашениях
выступить с лекциями. Триумф Пайпса заставил на некоторое время замолчать даже
самых непримиримых его оппонентов.
У нас в стране к Пайпсу в разные
годы относились по-разному. В Советском Союзе он слыл едва ли не главным
"буржуазным фальсификатором". Когда он приезжал, то даже те его
коллеги, которые в той или иной мере разделяли его взгляды, опасались с ним
общаться. "Помню, – говорит он, – в поездках по Советскому Союзу я всегда
ужинал в одиночестве, а это американцам несвойственно". Неприятие Пайпса
достигло апогея, когда он стал советником президента Рейгана по вопросам СССР и
Восточной Европы. "Осторожно, Пайпс!" – так была озаглавлена статья в
"Правде", появившаяся в связи с его назначением 18 февраля 1981 года.
Признание пришло вместе с
перестройкой. В конце 1980-х – начале 1990-х годов Пайпс был исключительно популярен. Чего стоит один факт приглашения его – единственного
иностранного специалиста – в качестве эксперта на Конституционный суд над КПСС
летом 1992 года. Сегодня, когда Россия в очередной раз пересматривает свое
прошлое – теперь с позиции великодержавия, – Пайпса снова обвиняют в русофобии,
поверхностности и невежестве.
В США историк тоже всегда стоял
особняком. Левая профессура, задающая тон в американских университетах, все эти
годы противостояла Пайпсу. Камнем преткновения была оценка Октября 1917-го:
Пайпс видел в нем преступный заговор кучки авантюристов, захвативших
государственную власть, а его оппоненты – социальную революцию. В отличие от
Пайпса, они рассматривали и Советский Союз как стабильное государство,
реализовавшее свой особый модернизационный проект, призывали к конвергенции,
сближению с коммунистическим режимом и приветствовали разрядку. Поэтому распад
СССР для них стал полной неожиданностью.
"Пайпс ненавидит
Россию" – это утверждение не раз приходилось слышать от американских
коллег. Если же подойти непредвзято, то придется признать, что Пайпс – один из
немногих специалистов по России с трезвым взглядом на ее прошлое и настоящее. Он
всегда проводил различие между властью, оккупационной по своему характеру, и
народом, приспособившимся жить в условиях, когда влиять на власть практически
невозможно. Свое разное отношение к власти и простым людям он объяснял
неоднократно, в том числе и в своей книге "Я жил. Мемуары
непримкнувшего", ставшей в Америке бестселлером.
Пайпс на стороне пострадавших от
коммунистического режима – его "Русскую революцию" предваряет
посвящение "Жертвам". Сегодня он вместе с теми, кто хотел бы видеть
Россию процветающим европейским государством, не отгораживающимся от Запада, а
сотрудничающим с ним.
По своим политическим взглядам в
отношении России Пайпс – либеральный консерватор, подобно своим
предшественникам Константину Кавелину, Борису Чичерину и Петру Струве. (О
последнем он написал двухтомную биографию, переведенную на русский язык.)
Пайпс – категорический противник
революций. Он уверен, что будущее России только на пути создания правового
государства и только в условиях интеграции с Западом. Он считает, что Россия
должна отказаться от претензий на великодержавие и заняться прежде всего
собственным обустройством. "Пока ГИБДД берет взятки, – говорит он, –
России не быть великой державой.... Великая держава без правопорядка
невозможна".
В России, как говаривал в свое
время граф Бенкендорф, "законы пишутся для подчиненных, а не для
начальства" – практика, продолжающаяся и поныне. Только на пути создания
правового государства, убежден Пайпс, возможно преодоление исторически
сложившейся пропасти между властью и обществом. Попытки же воссоздания империи
грозят очередным распадом страны, как учат уроки 1917 и 1991 годов.
Пайпс – пример счастливого
человека. Польский еврей по происхождению, он чудом спасся от Холокоста и
оказался в Америке. "Здесь, – говорит он, – осуществились почти все мои
желания, и здесь же я познал свободу выбора". А став в 1957 году
профессором Гарварда, лучшего университета в мире, историк получил возможность
заниматься любой темой по своему усмотрению, пользуясь возможностями
великолепной университетской библиотеки. Счастлив он и в семейной жизни.
Пайпса иногда критикуют за то,
что он почти не работал с архивными документами. Но в его случае это едва ли
недостаток. Пайпс принадлежит к числу тех немногих, кто создает объясняющую
историю, которая отвечает на вопросы "что это было?" и "почему
произошло именно так?". Такой подход требует не только прекрасного знания
предмета, иностранных языков, широкого и трезвого взгляда на мир, но и смелости
в постановке неудобных проблем. Одной из них стала проблема собственности,
которая, как убедительно показал Пайпс в своей книге "Собственность и
свобода", неразрывно связана с феноменом свободы. Многие и на Западе не
осознают этой связи, считая и то, и другое само собой разумеющимся.
Пайпс – непримиримый противник
постмодернизма, утверждающего, что нет и не может быть объективной истории, что
все "факты" суть лишь версии и интерпретации. Он и против тех, кто
настаивает на неприменимости нравственного критерия к оценке исторических
событий. На деле такая позиция ведет к двойному стандарту. "Имея дело с
нацизмом, – пишет Пайпс, – историки не колеблются проклинать его, и это
правильно. Тогда почему они делают исключение для коммунизма, который
потребовал даже больше человеческих жертв?".
Несмотря на возраст, Ричард Пайпс
по-прежнему активен: внимательно следит за событиями в России и мире,
откликается на них статьями и интервью. На днях выходит из печати его книга
"Русский консерватизм и его критики". В ней он объясняет, почему так
укоренена в истории России традиция авторитаризма и почему так много выдающихся
русских мыслителей поддерживали и обосновывали самодержавие. Ответ на вопрос,
как включить общество в дела государства и тем самым обеспечить стабильное
эволюционное развитие страны, предлагали либеральные консерваторы, которым
симпатизирует автор.
А в печать сдана еще одна книга –
весьма неожиданная для коллег и читателей Пайпса – о русских
художниках-передвижниках. В юности он хотел стать искусствоведом и даже,
оказавшись в 1939 году в Италии, собирал материалы к книге о Джотто - и вот
теперь осуществил свою мечту, написав книгу по истории искусства. А в работе
монография о суде над Верой Засулич, в которой Пайпс выходит на самую что ни на
есть актуальную для современной России проблему суда присяжных. Есть и другие
планы. И это замечательно!
Спасибо за прекрасную статью о Пайпсе. Цитата "Имея дело с нацизмом историки не колеблются проклинать его, и это правильно. Тогда почему они делают исключение для коммунизма, который потребовал даже больше человеческих жертв?" меня просто поразила. Это в точности мои мысли.
ОтветитьУдалить