Вина Запада

В сети распространяется текст Александра Баунова, главного редактора Московского центра сайта Карнеги (Carnegie.ru), бывшего сотрудника посольства России. 

В жанре ответа на вопрос г-н Баунов рассуждает: «Конечно, вина Запада имеет место. Русский антиамериканизм естественен. …Запад так и не сумел скомпенсировать потерю равенства с Америкой, которая была так важна жителю СССР. На Западе не поняли, как это для русских серьезно. …Нужен был некий план Маршалла, каковым, конечно, не может считаться гуманитарная помощь: это была скорее унизительная подачка. Запад умудрился даже не списать долгов СССР…». 

Обвинения Баунова - это, на мой взгляд, обвинения российского великодержавника, а не демократа.

Попробую так же, в виде короткого ответа на вопрос, сформулировать своё видение вины Запада. (Сразу оговорюсь, что выделяю лишь самые узловые моменты).

Вина  Запада в том, что в 1930-е годы он внимал репортажам Уолтера Дюранти (Walter Duranty), но игнорировал призывы о помощи Эвальда Амменде (Ewald Ammende), который своей книгой "Human Life in Russia" (London, 1936) прокричал о массовом голоде в СССР в 1932-1933 годах. Запад же тогда был очарован сталинской модернизацией, происходившей на фоне кризиса в его собственных странах, а западные специалисты непосредственно помогали Сталину в создании военной промышленности. 

Советники американского президента Франклина Делано Рузвельта заставили его поверить, что Сталин мало чем отличается от западных лидеров, что Политбюро, подобно Конгрессу в США, ограничивает свободу его действий и что Сталин как личность представляет собой сочетание качеств Авраама Линкольна и Вудро Вильсона. А в августе 1939-го, в момент заключения договора между СССР и Германией, 400 американских интеллектуалов подписали открытое письмо с протестом против «фантастических утверждений, будто Советский Союз и тоталитарные государства практически одно и то же».

Вина в том, что уже на Ялтинской конференции в феврале 1945 года, когда Сталин, Рузвельт и Черчилль делили послевоенную Европу, произошла фактическая легитимизация секретного дополнительного протокола к пакту Молотова-Риббентропа. А следующий шаг был сделан на Нюрнбергском процессе 1945-1946 годов. Сталин тогда настоял на осуждении и наказании только нацистской Германии и при содействии и малодушии союзников заблокировал даже самые робкие попытки указать на его собственную провокационную роль в развязывании Второй мировой войны в надежде на «расширение социалистического фронта силой оружия».  Многочисленные вопросы, поставленные правительству Советского Союза министерством иностранных дел Германии в ноте от 21 июня 1941 года, были проигнорированы. 

Вина в том, что и сегодня Парламентская ассамблея ОБСЕ (в июле 2009 года) отважилась лишь на то, что предложила объявить 23 августа «общеевропейским днём памяти жертв сталинизма и нацизма во имя сохранения памяти о жертвах массовых депортаций и казней». Тем самым, даже спустя 70 лет она политкорректно ушла в сторону от того, чтобы обозначить свою позицию в ответе на кардинальный вопрос. 

Вина в том, что западные советники не смогли предложить стратегии выхода России на путь демократии, стратегии, адекватной её тяжелому наследию. У них не было даже необходимого понимания того, как устроена коммунистическая власть, чтобы осуществить реформу российской политической системы. Неверной была и общая оценка Августа 1991 года как демократической революции. Так называемые либеральные реформы, осуществлявшиеся, в том числе и при помощи западных советников, по сути, свелись к созданию условий для растаскивания государственной собственности бывшей советской номенклатурой и её приближенными. 

Вина в том, что до последнего времени Запад был уверен, что Россия «медленно, но верно идёт к прогрессу», а он, интегрируя Россию в западные международные институты, «таким образом цивилизует её». 

Вина в том, что Запад не понимал сути постсоветской внешней политики Кремля. Первый звонок для него прозвучал лишь в феврале 2007 года во время знаменитой Мюнхенской речи Путина, хотя традиционное российское великодержавие уже тогда выражалось в агрессивном антиамериканизме и подавалось как идея сдерживания США. (По образцу доктрины сдерживания коммунизма, сформулированной американским послом в России Джорджем Кеннаном в знаменитой «длинной телеграмме» 1946 года). Цитирую тогдашнего советника Кремля г-на Павловского: «Сдерживание США и есть глобальная функция российской политики ближайших лет».

Вина в том, что у Запада и сегодня нет стратегии противостояния политическому вызову Кремля и его агрессивной политике на постсоветском пространстве. 

И, наконец, вина Запада в том, что он оплачивает услуги г-на Баунова, который несёт в массы подобные рассуждения.