Заметки на полях заявления Конгресса интеллигенции

Сегодня опубликовано заявление Конгресса интеллигенции в связи со знаменитым интервью директора ФСБ Александра Бортникова «Российской газете» в преддверии 100-летия ВЧК. (См. об этом мою статью «Сталинские акценты»).

О русскоязычных либералах-антитрампистах

Русскоязычные либеральные эксперты/комментаторы/публицисты/фейсбучники/жжисты оказались абсолютно неподготовленными к более или менее объективному анализу ситуации в США, сложившейся в результате победы Дональда Трампа, не говоря уже о том, что вслед за своими американскими коллегами её не предвидели.

Почему? Да потому, что все они смотрели либеральные американские телевизионные каналы (а они все либеральные, за исключением кабельного канала Fox News, вполне, кстати, умеренного, moderate), посещали либеральные вебсайты, читали либеральную прессу и книги, написанные либеральными авторами, не говоря уже о фильмах как художественных, так и документальных. Приезжая в Вашингтон (Washington, DC), общались с представителями Демократической партии или с теми республиканцами, которые принадлежат к т.н. неоконсерваторам, выступающим за активную внешнюю политику США и продвижение по миру ценностей демократии.  Выступали в либеральных или, в крайнем случае, в неоконсервативных think-tanks, не говоря уже об университетах, в которых все социальные науки оккупированы либералами.

Блеск и нищета современных российских либеральных интеллектуалов

На портале «Сноб» появилось крайне показательное интервью Глеба Морева, редактора сайта Открытого университета, портала «Colta.ru», составителя книги «Диссиденты: двадцать интервью с деятелями советского диссидентского движения». Морев представляет российских либеральных интеллектуалов и причисляет себя к «российской либеральной буржуазии». Он уверен, что именно они способны найти, определить и вывести в общественное пространство «подлинных лидеров российской интеллектуальной сцены». Статус публичного интеллектуала, в его понимании, «в сегодняшних реалиях подразумевает не только умение производить высококлассные тексты, но и владеть искусством публичной речи, не стесняться направленной на тебя телекамеры».

Кризисные направляющие

17.03.2009

Еще один век такого деспотизма, как теперь, и все хорошие качества русского народа исчезнут. Сомнительно, чтобы без активного личностного начала народ сохранил свою национальность, а цивилизованные классы - свое просвещение.
Александр Герцен

Написав в 1851 году эти строки, Герцен оказался пророком. Любой может привести свои примеры деградации страны, происходящей на наших глазах. И из жизни не только простого народа, но и ее интеллектуального сообщества. Меня, например, впечатляет сложившийся имидж Владислава Суркова как умнейшего человека России, которому подобострастно внимают члены Академии наук. И "говорящие головы" Сергей Марков и Максим Шевченко, никогда историческими исследованиями не занимавшиеся, но поучающие историков, как надо изучать голод начала 1930-х годов. И умудренные опытом специалисты, поддерживающие председателя недавно созданного фонда "Историческая память" Александра Дюкова. Этот молодой человек с завидным задором продвигает в жизнь новую вертухайскую концепцию советской истории, основанную на слепой вере в предоставленные ему документы из архива ФСБ. И либералы, возлагающие надежды на новую демократизацию во главе с президентом Медведевым. И инвективы по адресу народа, который не хочет демократии, а поддерживает действующую власть. Все это, на мой взгляд, свидетельства глубочайшего интеллектуального и нравственного кризиса, который не менее опасен, чем экономический. Кого Бог хочет наказать, лишает разума.

Это не значит, что в России исчезли люди, которые видят дальше и понимают больше других происходящее в стране. Они есть, несмотря на десятилетия негативной селекции. Но, как верно заметил философ Вадим Межуев, в России такой интеллектуал не правило, а исключение и его судьба по большей части трагична, потому что общество его отторгает.

Участвуя в дискуссии о том, почему в России в конце 1980-х - начале 1990-х не получился переход к демократии, Межуев поставил крайне неудобный для присутствовавших вопрос: "Если власть и большинство народа едины в своем неприятии демократии или просто равнодушны к ее судьбе, то на что в таком случае можно рассчитывать?". А далее привлек внимание к тому, что в Европе решающую роль в создании гражданского общества и демократии сыграли интеллектуалы. Процесс этот был весьма долгий - пришлось пройти через три "двери", отделяющие новое время от средневековья: Возрождение, Реформацию и Просвещение. Россия не прошла ни через одну, потому что "у нас не было Возрождения и Реформации, а Просвещение остановилось где-то на полпути, затронув лишь верхний слой российского общества".

По мнению Межуева, именно интеллектуал "взрывал любую традицию, если та была основана только на вере, а не на разуме", то есть "интеллектуал, с этой точки зрения, - это человек, способный выдержать испытание свободой, не бегущий от нее под защиту традиции, а принимающий мир таким, каким он открывается его собственному разумению". Для таких людей свобода - не поверхностно воспринятая идея, а смысл жизни, способ видения мира и настоятельная жизненная потребность. Наличие сформированного и достаточно многочисленного класса интеллектуалов, по мнению Межуева, могло бы оказать влияние на утверждение в обществе демократии.

Неожиданно, не правда ли? И такой вывод, думаю, вызовет отторжение у многих российских интеллектуалов, считающих себя самыми умными и образованными в мире. Собственно говоря, и на этом круглом столе, как мне показалось, Межуев остался в одиночестве, потому что разговор сразу ушел в другую сторону.

Однако под сомнение была поставлена не образованность интеллектуалов, а их способность жить и мыслить свободно. А это разные вещи. Погоду в России всегда делали интеллектуалы, служившие власти. Они же и преуспевали. Десятилетиями они внедряли в общественное сознание представление о том, что в 1917 году последовательно произошли буржуазно-демократическая и социалистическая революции, в то время как это была страшная реакция народа на развитие капитализма после реформ 1860-х годов. В августовских событиях 1991 года они тоже увидели демократическую революцию. Понадобились годы, чтобы некоторым из них удалось прийти к выводу, что "наша демократическая интеллигенция (и вовлеченная в политику, и остававшаяся вне нее) стала заложницей политических элит, боровшихся не за демократию, а за властную монополию посредством использования демократических процедур. Собственную повестку дня она инициировать не смогла" (Игорь Клямкин).

В начале 1990-х годов лишь редкие голоса, к которым мало кто прислушивался, предупреждали, что в августе 1991-го никакой демократической революции не произошло, что это была лишь смена власти, поскольку не было тогда в стране никаких демократических общественных структур, способных осуществлять государственное управление. Они же предупреждали, что нельзя проводить экономические реформы без учета социальных и культурных особенностей страны, без осмысления того, что произошло с ней в ХХ веке, ибо в этом случае реформы снова приведут к их отторжению обществом.

Тогда лишь единицы пытались разобраться с результатами этнокультурного эксперимента, проведенного над народом в советское время. Понять, что "строительство социализма" - это настоящая война с народом (а интеллектуалы и интеллигенция в целом были его неотъемлемой частью), которую вела коммунистическая власть, периодически натравливая одну часть народа на другую. В результате власти удалось вытравить в народе основы христианской морали, и так не слишком в нем укорененные, лишить его хозяйственной самостоятельности, способности к независимому мышлению, испытать опыт принудительного труда в сталинских лагерях, а через них прошли миллионы советских людей. В итоге образовалось новое люмпенизированное общество, не знавшее в массе своей, что такое нормальное, цивилизованное отношение к труду, общество, в котором люди десятилетия жили в обстановке лжи и привыкли по-люмпенски относиться как к государству, так и к друг другу, общество, не представлявшее себе, что такое право и правосознание, общество, в котором изъяснялись на особом языке - смеси советского новояза с языком тюрем и лагерей, и этот язык был отражением их сознания. Да и сейчас, когда спустя годы о том же написал Юрий Афанасьев, статью "заметили" немногие. Она не стала предметом общественной дискуссии.

В конце 1999 года российские интеллектуалы в своем большинстве с энтузиазмом поддержали выдвижение Владимира Путина. Участники круглого стола в фонде "Либеральная миссия" тоже вспоминали, как весь цвет российской интеллигенции собрался тогда в "Президент-отеле", продемонстрировав общественную поддержку закулисному решению, озвученному Борисом Ельциным.

А разочаровавшись, стали обвинять народ, который поддерживает власть, потому что в их понимании власть действует так потому, что прислушивается к сигналам, идущим "снизу". Кстати, историки, пишущие о сталинском времени, тоже любят рассуждать о том, что массы безусловно одобряли и приветствовали репрессии, а власть, оказывается, еще и периодически запаздывала, не поспевала за "интенциями" толпы, принуждавшей ее еще больше раскручивать маховик репрессий. Из этих рассуждений следует, что народ сам, добровольно надел себе на голову кусок верблюжьей кожи, которая, стягиваясь под палящими лучами солнца, лишила его исторической памяти, сделав манкуртом. То, что сами интеллектуалы превратились "в холуев из государственной людской" (Василий Гроссман), предпочитают не акцентировать.

Сегодня уже многим понятно, что благополучные благодаря высоким ценам на нефть 2000-е годы ушли не на создание свободной социальной субстанции, в которой только и возможны реальные демократические институты, а на ее подавление и на усиление действующей власти. Большинство же интеллектуалов либо снисходительно взирало на театр абсурда под названием "суверенная демократия", либо так или иначе в нем участвовало.

После того как в августе 2008 года они в порыве великодержавного шовинизма поддержали власть в войне против Грузии, стало окончательно ясно, что кроме традиционного российского деспотизма и нового закрепощения российские интеллектуалы ничего реального в качестве стратегии на будущее предложить не в состоянии. Критической массы свободных интеллектуалов, о которых говорил Межуев, в стране нет, и в ближайшие годы она вряд ли появится. Оптимист скажет, что в России надо жить долго. Я же в этом случае промолчу. 

http://grani.ru/Politics/Russia/m.148683.html

Утопия при власти

14.01.2008

Земля у нас богата,
Порядка в ней лишь нет.
А.К. Толстой

В России никогда не было недостатка в разговорах об ее обустройстве. Нет его и сейчас. Каждый представляет будущее страны по-своему, но сегодня, как правило, большинство причисляет себя к консерваторам и сходится в том, что Россия должна быть, во-первых, империей а во-вторых, идти особым путем, отличным от Запада. Этот путь, по их мнению, и приведет ее к процветанию. Журнал "Эксперт", например, посвятил этой теме весь первый номер нового года, назвав его "Россия. Пять веков империи".

Дальше других в своем видении российского будущего пошел историк Дмитрий Володихин, описавший модель "космического православия". В его мечтах "Российская империя восстанавливает экономическую мощь, выходит в космические просторы и действует как великая держава, абсолютно независимая в своей политике". Он против вхождения России в мировое сообщество "со всеми принятыми там правилами игры", что, как он считает, является "тупым импортом, способным лишь здорово подгадить нашей стране", хотя допускает, что "империя может включать большее или меньшее количество черт демократии, но все-таки не демократические принципы (как минимум, не принципы классической западной демократии) составляют политическую основу русского будущего". Политический идеал для него - это когда "общество управляется авторитарно".

Во всех этих рассуждениях по сути нет ничего нового: на протяжении нескольких веков российские интеллектуалы пытались обосновать особую мессианскую роль России в мире. В "Новом издательстве" готовится к публикации в моем переводе новая книга Ричарда Пайпса "Русский консерватизм и его критики". В ней масса цитат из трудов самых разных русских консерваторов. Даже Леонтьев свой был в XIX веке. Однако те авторы писали до революции 1917 года, которая в считанные дни обрушила Российскую империю и тем самым доказала несостоятельность их рассуждений. Нынешние пишут о том же самом, будто не было ни Октябрьской революции с кровавой гражданской войной, ни советской империи, построенной ценой миллионов человеческих жизней и тоже рухнувшей в три дня в августе 1991-го. Никакого анализа ошибок и преступлений. Никаких выводов. Наоборот, авторы редакционной статьи в "Эксперте" убеждены в том, что "уж если какой из великих мировых держав и стоит "каяться и исправляться", то России в последнюю очередь, а в российской истории светлых пятен куда больше, чем темных".

Нынешние консерваторы уверены, что только они по-настоящему любят Россию и являются ее безусловными патриотами. Ее критики, соответственно, русофобы и непатриоты. В действительности же эти люди любят не страну, не ее народ, а российское государство, власть. Звучат прямые заявления, что "система власти Путина и Россия - это одно и то же... Россия без Путина сегодня геополитически невозможна".

Свобода для русского человека в их представлении заключается в том, чтобы служить власти. Как пишет один из авторов "Эксперта", взявший на себя право говорить от имени дворянского сословия, "если для польского шляхтича свобода выражалась в праве не подчиняться, а для английского лорда - в праве контролировать, на какие цели идут уплаченные им налоги, то для русского дворянина свобода выражалась в возможности принимать участие в великом строительстве империи. И рассудите, у кого было больше свободы - у поляка, чье неподчинение, чей гонор ни на что в общем-то не влияли, или у русского, чья готовность служить делала его сотворцом мировой истории?" Сколько дворян погибло под обломками рухнувшей российской империи, автор не посчитал нужным сказать.

Как видим, ни о каких выученных уроках из прошлого России не идет и речи и народу вновь предлагают служить власти и быть "материалом" для строительства новой империи. При этом имеется в виду служение власти, абсолютно закрытой от народа и неподконтрольной ему, власти, цели и планы которой до сих пор неясны. Вновь провозглашается, что в России народ для государства, а не государство для народа. И российский деспотизм, российская несвобода преподносятся как наивысшие достижения российской истории!

Если вы действительно любите Россию, а не ее власть, то, наоборот, будете желать ей вырваться из крепких пут ее исторической судьбы и выбираться на дорогу именно западной цивилизации, потому что ничего лучше демократического государственного устройства человечество пока не придумало.

Однако понятие "демократия" в России за последние годы настолько дискредитировано и опошлено, что трудно представить, как и когда она сможет к нему вернуться. В представлении россиян демократия - это не порядок и закон, а беспорядок и беззаконие. Российские политики скорее всего сами не понимают действительного значения понятия "демократия", потому что игнорируют его суть - правовое государство, означающее, что в стране действуют жесткие правила, по которым живет не только народ, но и чиновники, и высшая власть. Обязанность народа - платить государству налоги, и он вправе спросить о том, куда они расходуются. В правовом государстве ветви власти - законодательная, исполнительная и судебная - отделены друг от друга и любой чиновник может стать объектом судебного преследования, не исключая президента, который тоже всего лишь чиновник на службе у народа, а не демиург, определяющий его судьбу. В правовом государстве народ не боится полиции. Бизнес не зависит от государства, а чиновники служат, чтобы помогать человеку, пожелавшему открыть свое дело, а не препятствовать ему. В правовом государстве оппозиция - легально существующий институт, имеющий право на свободную критику государственной политики. И уже как итог - выборы: губернаторов, парламента, президента. В демократической стране государство служит народу, а не народ государству.

Приверженцы демократии не против авторитарного правления для России, учитывая ее размеры и масштаб проблем. Но они за авторитаризм, который направляет страну по пути к правовому государству, свободе и демократии, а не к диктатуре. Они за авторитаризм, культивирующий западные ценности, а не отказывающийся от них. Ведет ли нынешний президент Россию по этому пути? Кто из нынешних российских политиков вообще способен проводить такую политику? Кто из них хотя бы понимает, что означает концепция правового государства? Вы думаете, такому пониманию государства и права учили на юридическом факультете Ленинградского университета?

И все-таки особая ответственность за сегодняшнее умонастроение российского общества лежит на так называемой элите, которая, говоря словами Василия Гроссмана, "все так же жужжит в лакейских". Ее представители сегодня, с учетом открывшегося знания о нашей истории, по идее должны бы знать больше, понимать глубже и видеть дальше. По крайней мере не лгать, что "у России не было выбора - быть империей или быть "нормальным европейским демократическим государством". Был выбор - быть империей или быть колонией".

Ценой подобного рода интеллектуальных упражнений может снова стать человеческая жизнь, не говоря уже о будущем страны. Россия больна, и ее нужно долго лечить - лечить свободой, соблюдением закона, прививая народу правосознание, а не соблазнять ее новыми имперскими утопиями. Нового деспотизма и новой империи Россия не выдержит, и крах будет не менее впечатляющим, чем в 1917 или 1991 году. В призывах к новой империи на самом деле содержится ответ на вопрос, о чем думают апологеты "суверенной демократии": о будущем России или об обслуживании сиюминутных интересов нынешней власти. 

http://grani.ru/Politics/Russia/m.132297.html