Большевик в белом пальто

Издание «Медуза» выложило на Youtube фильм о Валерии Новодворской. Его сняла берлинская студия Narra и кооператив независимых журналистов «Берег» во главе с автором и режиссёром Игорем Садреевым.

Замечательно, что такой фильм появился, ибо Валерия Ильинична заслуживает не только прекрасного трёхтомного издания своих трудов, но и ярких слов и рассуждений как о своём публицистическом таланте, так и о твёрдости в борьбе с Советской властью и коммунизмом, не говоря уже о цене той борьбы, которую ей пришлось заплатить пребыванием в советских тюрьмах и психиатрической больнице.

По следам передачи радио «Свобода» о Егоре Гайдаре

Передача называется «Он больше не хотел жить. Почему?». Участвовали один из авторов биографии Егора Гайдара, недавно вышедшей в «ЖЗЛ», Андрей Колесников и Станислав Белковский, автор пьесы-памфлета «Покаяние».

Эта передача актуализировала мою статью от 19 декабря 2009 года, написанную на третий день после смерти Гайдара. Предлагаю её своему читателю. Актуальность статьи в том, что и сегодня на «Свободе», к сожалению, не было и намёка на понимание того, о чём я писала почти 12 лет назад.

Итак, моя статья «Совсем обленинились»:

К 100-летию со дня рождения Андрея Дм. Сахарова

Честно говоря, не хотела ничего писать к этой дате, потому что вокруг столько благостного славословия и одновременно столько поразительного непонимания того, что произошло за эти более чем 30 лет, что, буквально, «руки опускаются». Кстати, я тоже была одной из тех, кто послал телеграмму в поддержку Андрея Дмитриевича после обструкции, устроенной ему на съезде народных депутатов СССР 2 июня 1989 года, когда Сахарова обвинили в «провокационной выходке» за интервью канадской газете, в которой он заявил, что «во время войны в Афганистане с советских вертолётов расстреливали советских солдат, попавших в окружение, чтобы те не могли сдаться в плен».

О жаркой полемике к 10-летию со дня смерти Егора Гайдара

Поразительно, но до сих пор т.н. прогрессивная общественность не поняла главного, а именно того, что объединяет Андрея Дмитриевича Сахарова и Егора Гайдара. Хотя первый в основном сыграл огромную роль в инспирировании общественного энтузиазма перестройки, а второй «по-большевистски шагнул из "Капитала" в капитал». (См. подробнее мою статью от 19 декабря 2009 года «Совсем обленинились»).

А объединяет их то, что оба ОБЪЕКТИВНО участвовали в модернизации существовавшей на тот момент советской/российской политической и экономической действительности. А суть этой действительности не изменилась со времён Сталина. Т.е. оба участвовали в модернизации сталинизма. Современная российская власть должна быть благодарна обоим.  

А Андрею Дмитриевичу ещё и за осуществившуюся идею конвергенции с Западом, в результате которой обновлённый российский режим получил широкий доступ к технологическим новшествам и потребительскому изобилию, а Запад – политическую коррупцию и шантаж.

Совсем обленинились

19.12.2009

В том-то и проблема, что Егор Гайдар в конце 1980-х – начале 1990-х не был "наследником Хайека, Рюэффа и фон Мизеса", как пишет Валерия Ильинична. К пониманию фундаментальных оснований капитализма он пришел в процессе работы в своем Институте экономики переходного периода. Доказательство тому – его труд "Власть и собственность" и предсмертные интервью, в которых он не только обозначил главную проблему современной России – необходимость разделения власти и собственности, но и четко представил альтернативу будущего развития страны. Ужесточение режима или его постепенная либерализация. А тогда, почти 20 лет назад, он был советским экономистом, по-большевистски шагнувшим из "Капитала" в капитал. 

Что же сделал Гайдар в начале 1992-го, за что заслужил столь яростные посмертные отзывы? На первый взгляд, всего лишь отпустил цены и открыл таким образом дорогу рынку и свободному ценообразованию. Однако в этом выражении "отпустить цены" заключалось фундаментальное экономическое отличие советского государственного хозяйства от рыночной экономики. В СССР рынок не был рынком, деньги деньгами, а труд переставал быть трудом. И "отпуск" цен действительно означал кардинальное преобразование системы. Во-первых, деньги сразу же становились деньгами по существу, хотя и "деревянными". Во-вторых, продукция становилась товаром, хотя и товаром в значительной мере некачественным и неконкурентоспособным. В товар мгновенно превращались также многие материальные и духовные ценности. В-третьих, сразу же появлялся рынок. Какой рынок – это уже другой вопрос. И наконец, автоматически, то есть стихийно, а не сознательно, преобразовывались все сферы производства и досуга. Преобразовывались потому, что оказались ввергнутыми в иные, собственно экономические отношения и условия существования. 

А вот здесь и кроется основная проблема. Отношения – кого? Людей. Условия существования – кого? Людей! А именно люди-то и оказались за рамками тогдашнего профессионального понимания Гайдара. Игнорирование социальных последствий либерализации – вот первопричина критики его реформ, лучшим образцом которой до сих пор остается статья философа Юрия Давыдова "О роли революционного насилия в либеральной экономике" (журнал "Москва", 1996, № 10). Правомерно, на мой взгляд, сравнение Егора Гайдара с Владимиром Лениным. Кто-то уже заметил, что Гайдар и прожил-то ровно столько же, сколько Ленин, – 53 года и 9 месяцев.

Были ли действия Гайдара в 1992 году "абсолютно точным и единственно возможным решением", как пишет Кирилл Рогов, действительно ли умиравший хозяйственный организм можно было запустить "только этим электрическим разрядом", на эти вопросы еще предстоит дать ответ. По крайней мере, объяснений самого Гайдара в "Гибели империи" недостаточно, они слишком субъективны. 

На сегодня смягчающим обстоятельством при оценке его реформы может служить то, что она проводилась после августа 1991 года, то есть когда система советского социализма потерпела крах. Получается, что реформа имела характер спасательной кампании. Однако совсем другое дело, когда и потом не были проведены (и даже предложены!) необходимые действия по исправлению ее последствий. Тот, кто говорит, что реформа дала "возможность обществу самому хоть в какой-то степени распорядиться своей судьбой", явно лукавит, ибо возможность эта у бывшей номенклатуры, людей, приближенных к новой власти, и широких масс была абсолютно разной. В результате в стране произошло гигантское социальное расслоение, появилось много крайне бедных людей. А юридическая непроработанность условий существования частной собственности привела к утверждению криминального капитализма, который регулируется не законами, а понятиями и коррупцией. И хотя плодами рынка так или иначе пользуются все, шок от реформы отложился в памяти россиян, вызвав отторжение от так называемых либералов на поколение вперед. 

Если со стороны экономистов-либералов не происходило необходимой коррекции гайдаровской реформы и последовавшей за ней приватизации, то со стороны бывших советских экономистов-традиционалистов, наоборот, уже с середины 1990-х зазвучали голоса с предложениями исправить ситуацию посредством возрождения сильного государства, под которым понималась власть сталинского типа. Дальше – больше. В последние годы в этот хор включились представители молодого поколения. Так, один из них, Михаил Делягин, сегодня уже открыто призывает к неосталинизму. 

При этом как-то забывают, что народ в такой системе оказывается заложником амбициозных целей правящей верхушки, не говоря уже о том, что в экономическом отношении сталинская система доказала свою историческую несостоятельность. Беда в том, что, как и в начале 1990-х, в современной России нет критической массы экономистов, которые не только адекватно объясняли бы природу сложившегося в стране социально-экономического строя, искаженные проявления здесь законов рынка, но и предлагали бы пути изменения ситуации, прежде всего - выстраивания нормальных отношений между властью и собственностью. Экономист, думающий о судьбе страны, призывал бы не к монополизации и централизации экономики, а к формированию четко прописанных юридических оснований для свободной экономической деятельности каждого человека, способствовал бы созданию правового государства, в котором общество смогло бы, наконец, стать полноправным экономическим субъектом. 

Надо отдать должное Егору Гайдару – в последние годы он усиленно размышлял над законами исторического развития России и искал пути ее спасения. 

http://grani.ru/Politics/Russia/m.172368.html

Модерни за веревочку

24.11.2009

На днях "Новая газета" опубликовала интервью с отцом российской номенклатурной приватизации Егором Гайдаром, в котором он, в частности, высказался по поводу возможных вариантов будущего развития России в условиях мирового финансового кризиса: "Власть, которой раньше даже не требовалось масштабных манипуляций, чтобы регулярно побеждать на выборах, может пойти двумя путями. Первый — ужесточение режима, второй — постепенная либерализация". Основной задачей либерализации Гайдар назвал не решенную до сих пор проблему разделения власти и собственности. 

Ответ на вопрос о будущем страны дал прошедший в Санкт-Петербурге XI съезд правящей партии "Единая Россия". Эта партия новой российской номенклатуры, у которой теперь не только власть, но и собственность, торжественно провозгласила своей идеологией российский консерватизм. Что это означает? А то, что нынешний кремлевский режим ни с кем своей властью делиться не собирается, а будет продолжать идти по пути дальнейшего ужесточения. Конечно, во имя России, сохранения ее целостности и традиций. Следует, правда, добавить - традиций деспотизма и несвободы. Потому что краеугольный камень российского консерватизма – это власть, которая действует в своей стране как оккупант на завоеванной территории, подчиняя народ и закрепощая его. 

Объявляя себя правопреемницей Советского Союза, современная власть таким образом продолжает традиции не только российского самодержавия, но и диктатуры коммунистической номенклатуры. Признаки оккупационной власти – всепроникающие спецслужбы, внутренние войска для защиты от населения, региональные наместники, подчиняющиеся приказам из центра. 

А как же быть с модернизацией, провозглашенной президентом Медведевым? Сочетается ли с ней идеология российского консерватизма? Вполне! Так же, как эта идеология сочеталась со строительством "социализма". Кстати, при Сталине термин "модернизация" не употреблялся. Его ввели в оборот в отношении сталинского СССР современные западные историки, а затем взяли на вооружение и российские. Однако уже в 1930-е годы были люди, понимавшие действительный смысл этой модернизации. "Власть, власть и еще раз власть", – так писал о социализме немецкий философ и историк Освальд Шпенглер. "Модернизация" в послании Медведева несет ту же смысловую нагрузку – укрепление действующей власти. Кто будет отрицать, что придание современного флера происходящему в стране сделает эту власть еще прочнее? 

А если представить, что власть выбрала путь постепенной либерализации, о которой говорил Гайдар? Это означало бы, наоборот, расставание с российским консерватизмом и превращение российской "власти", стоящей над обществом, в "государство" европейского типа, служащее интересам общества. На этом пути в первую очередь потребовались бы следующие шаги: 1) реорганизация спецслужб по образцу европейских стран, 2) ликвидация внутренних войск, 3) возвращение выборов губернаторов, 4) юридическое закрепление права частной собственности. Эти действия изменили бы отношения власти и общества кардинально, а законное право на частную собственность, охраняемое государством, дало бы обществу шанс постепенно преодолеть патерналистскую зависимость от центральной власти. 

Но самое главное – движение в этом направлении могло бы стать мощнейшим фактором выздоровления общества, превращения его из криминального в нормальное. Не говоря уже о том, что за свою собственность и свободу распоряжаться ею человек стал бы бороться, осознав их неразрывную взаимосвязь. Весьма показательно, что в 1990-е годы демократы этому не придавали значения и не связывали два понятия. "Cвободы, верно, хватало, собственность активно делили-cозидали, но вот дураков, задумывающихся о "законности", что-то я не встречал", - вспоминает Леонид Радзиховский. 

Заметьте, президент-юрист Медведев не сказал ни слова о необходимости закрепления права на частную собственность. Не прозвучало никаких гарантий малому и среднему бизнесу, что составляет основу любого здорового общества. Такие гарантии позволили бы легализоваться и крупному капиталу, и это могло бы иметь благоприятные для страны последствия. Возможно, крупный капитал стал бы, наконец, добровольно работать на ее благо, а не вкладываться в дорогостоящие проекты в других странах. Но ничего такого Медведев не предложил мифическому "медведевскому большинству". Вывод можно сделать только один: нынешнему криминальному режиму проще держать частную российскую экономику в тени под колпаком спецслужб и собирать с нее дань так же, как с государственных предприятий. То, что общество при этом еще больше криминализуется, значения не имеет – криминальным обществом даже легче управлять. Оно не будет сопротивляться, потому что все чувствуют себя виноватыми.

А певцы режима будут "тискать романы" о новом этапе демократизации страны. Кстати, один из них недвусмысленно уповает на содействие журналистов, назвав их главным модернизационным классом. 

http://grani.ru/opinion/m.162542.html